«А где ваш папа?»

У Елены (имя собеседницы изменено из соображений безопасности) в Вильнюсе трое детей и маленький друг — очаровательный пес, прошедший с ними нелегкий путь в эмиграцию.

В Беларуси — дом, родные и любимый муж и папа, которого лукашенковский суд приговорил по «политическому» делу к гигантскому сроку в колонии. Семья уже давно не получает от него весточек и не знает, как отразится на политзаключенном их публичная активность, поэтому даже сейчас решили не называть его имя.

Главу семьи «забрали» в 2021 году. Елена вспоминает, что пришлось очень непросто: резко встал вопрос обеспечения, а зарплата многодетной мамы была не очень большой. Постоянно нужно было думать о безопасности — и физической, и цифровой, чтобы в компьютере и телефонах не нашлось, к чему прицепиться.

К тому же именно ей пришлось психологически поддерживать всех: и детей, чтобы и не лгать им, и не травмировать подробностями, и маму мужа — пожилая женщина долго не могла поверить, что происходит, и осознать, что творится беззаконие и что жизнь семьи кардинально поменялась.

— Дети немножко уже понимали расклад, против чего беларусы выходят. Плюс младший сын однажды оказался свидетелем задержания — просто на улице омоновцы жестко скрутили какого-то молодого человека. Но к задержанию папы, конечно, никто готов не был, это всегда неожиданно.

Мужчину долго держали в СИЗО: давили, склоняли к сотрудничеству со спецслужбами. Елену в это же время следователи вызывали якобы на задушевные беседы, после которых она долго приходила в себя. К тому же оказалось, что новая борьба для семьи  еще впереди.

«Мы поняли: это и есть зацепка, чтобы принудительно взять детей под контроль системы»

В 2022 году в поле зрения властей попали дети, которые обучались в частном учебном заведении и не в Беларуси. Семью взяла под контроль администрация местной школы, к которой дети относились по месту жительства. Далее начали давить угрозами поставить в социально опасное положение.

Поводом послужило то, что родители, христиане, воспитывающие своих детей на Библейском основании, не отдали их в государственную школу, потому что не были согласны с существующими в Беларуси образовательными практиками.

Дети учились дистанционно — причем никто этого не скрывал, и органы опеки до недавнего времени все устраивало. И вдруг это стало проблемой.

— Дирекция настаивала, что «в понедельник дети должны сидеть за партами», но я объяснила, что мы воспитываем их в христианских традициях, мы против милитаристских настроений и некоторых других вещей, поэтому предпочитаем частное образование и репетиторов, — говорит Елена. — Предоставила все документы, учебники и распечатки программ, по которым дети занимаются, рабочие тетради (которые, кстати, руководство забирало в школу для тщательной проверки).

Успеваемость детей всегда была на «хорошо» и «отлично». Думала, все это сыграет в нашу пользу, и я смогу доказать свою правоту — а оказалось, наоборот.

Нас таки поставили в СОП и установили контроль: ежемесячно приходили из поликлиники (но медикам было важно только, что дети здоровы и своевременно делают прививки), из школы, якобы проверяли успеваемость — мы даже ремонт небольшой сделали, чтобы не придрались к плохо оборудованным рабочим местам. Разве что инспекторы по делам несовершеннолетних не заявились.

И все время давили: дети живут в Беларуси, значит, должны учиться в государственной беларуской школе. И на комиссиях каждый раз задавали вопрос: «А где ваш папа?» — хотя уже знали, где он и по какой статье осужден.

Мы поняли, что это и есть зацепка, чтобы принудительно взять детей под контроль системы, манипулировать ими, идеологически «обрабатывать».

Этот период беларуска вспоминает, как театр абсурда. Придирки школьной администрации доходили до того, что печать на договоре об обучении не той формы, что принята в РБ: «круглая, а не гербовая!».

Минобразования в ответ на обращения присылало дивные отписки, где один абзац противоречил другому, но прямого запрета на дистанционное обучение в школах других стран все же не было (его внесли в Кодекс об образовании с 1 сентября 2025 года).

«Бодалась» с бюрократической системой Елена больше года, собирая и заверяя у нотариусов все новые бумаги.

— Может, и не стоило тратить столько сил и надо было нам раньше уехать, — вздыхает она. — Но, с другой стороны, я показала себе и детям, что мы сделали все возможное, чтобы, оставаясь в рамках правового поля, защитить свои права.

Огромное спасибо друзьям мужа, которые нас поддержали в это время, друзьям семьи, которые нас хорошо знали и не могли поверить в абсурдность происходящего. Вообще очень многие люди поддержали, несмотря на собственные проблемы и материальные трудности — я даже не ожидала.

Один заводчик узнал про нашу ситуацию и подарил щенка. Это наш дружочек, и если бы не он, не знаю, как и я, и дети справились бы со всем происходящим.

«На контрасте почувствовала, что значит быть в безопасности»

Давление со стороны отдела образования не прекращалось. Елена, чтобы от них наконец отстали, даже сделала себе и детям регистрацию в России (там дистанционное обучение не под запретом). Однако ничего не помогло, семья оказалась под пристальным вниманием контролирующих инстанций — то ли как «социально опасные», то ли как представляющие угрозу.

Но последним звоночком стало задержание самой женщины — в начале 2024 года КГБ устроило рейд по семьям политзаключенных, кто получал продуктовую помощь от INeedHelpBY. Инициативу власти признали «экстремистской», сотни беларусов попали под преследование.

— Меня отпустили каким-то чудом — возможно, потому что трое детей (хотя мы знаем случаи, когда это силовиков не останавливало), но телефон забрали — и я понимала, что в любом случае что-то там найдут. Так что буквально через несколько дней мы уехали. А бабушку нашу, как я потом узнала, еще долго донимали: то участковый звонил и срывался на ней, то из школы заявлялись и требовали точный адрес, где мы сейчас, якобы проверить, где дети учатся.

Выбраться из страны Елене и детям, не привлекая внимания силовиков, помогла эвакуационная служба BYSOL. Ехать пришлось буквально с документами и одним рюкзаком на каждого. А кое-где и не ехать, а идти через границу пешком в ночи. Но детали этой непростой дороги, разумеется, не для печати.

Скажем только, что любимый друг семьи тоже выехал — другим маршрутом и с другими людьми, — и дождался их уже в Вильнюсе.

— На протяжении всего этого времени я работала и продолжаю работать с психологами, потому что очень тяжело не «выгружать» все эмоции, чтобы не пугать детей, а продолжать жить и накапливать, — вздыхает беларуска. — Заметила, что у меня очень сильно ухудшилась память и начались проблемы по неврологии.

С первого дня задержания мужа нужно было много информации запоминать, погрузиться в юридическую сферу, чтобы понимать происходящее с ним, а затем отстаивать интересы детей.

А потом, когда нам помогали люди и фонды — наоборот, старалась ничего и никого не запоминать, буквально стирала все это, на случай, если меня задержат и будут допрашивать.

Видимо, эта побочка от стресса сохранилась до сих пор.

Но вообще в Литве я, наконец, выдохнула. Находясь в Беларуси, я не в полной мере понимала, какой опасности подвергаю себя и детей — а теперь на контрасте почувствовала, что значит быть в безопасности.

За это большая благодарность правозащитникам, которые ведут кейс моего мужа, команде BYSOL, которая помогла мобилизоваться и не паниковать при эвакуации, фонду «Страна для жизни» и лично Ольге Зазулинской, с которыми мы постоянно были на связи. Ольга — очень человечный человек, и ей тоже отдельное огромное спасибо за поддержку.

Семье на первое время сняли квартиру и помогли с легализацией. Для Елены и детей собрали финансовую помощь — им, бежавшим с минимумом вещей, это было очень кстати.

Беларуска вспоминает, что встретили их очень тепло, и первые дни она каждое утро просыпалась с ощущением внутреннего счастья и благодарности неравнодушным беларусам:

— Это может показаться мелочью, но на самом деле ты окунаешься совсем в другую атмосферу, где не нужно следить за телефоном, не нужно дергаться от неожиданного звонка в дверь.

Чтобы наведаться из школы, звонили за минут 15-20 до звонка в домофон, а КГБшники вообще звонили сразу в двери, минуя домофон. И когда ты живешь, как на пороховой бочке, не зная, с какой стороны придет опасность — то оказаться в безопасности и немножко выдохнуть, это невероятное счастье.

«Ну какая я героиня, просто оказалась в таких обстоятельствах и у меня нет права сдаваться»

Старший сын Елены дистанционно закончил школу и планирует поступать в ЕГУ, дочку приняли в виленскую гимназию имени Скорины, только младшему пришлось подождать, потому что не было мест.

— Мы не оставляем надежду вернуться в Беларусь, потому что если власть в нашей стране поменяется — поменяется и все остальное, но пока обустраиваемся здесь, учим язык и так далее. Опасалась трудностей из-за языкового барьера, но пока вижу дружеское принятие везде, где мы соприкасаемся с литовцами и с различными службами.

Впрочем, испытания для семьи на этом не закончились. Уже в Литве, после нескольких месяцев тяжелой работы и стресса, у Елены обнаружили онкологию. Ее прооперировали, но восстановление требует времени, а постоянную работу пока найти не получилось. Но открывать сбор беларуска пока не планирует:

— У нас был персональный сбор BYSOL, когда мы испытывали серьезные финансовые трудности. А сейчас как-то самой не хочется просить в очередной раз о помощи — как будто ты все время нуждающийся, только по разным причинам.

Уже хочется выйти из всей этой драматической истории, знаете ли. Тем более, я подтвердила свой диплом о высшем образовании, настроена идти работать по специальности педагогом — и надеюсь, что все сложится. Да и выхода другого нет. Когда мне говорят: да вы героиня — ну какая я героиня, я просто оказалась в таких обстоятельствах и у меня нет права сдаваться.

Анализируя сейчас нашу историю — понимаю, что без помощи друзей она не получала бы каждый раз счастливое продолжение. Это, конечно, еще не счастливый конец, но точно более радостное продолжение. Оно не было бы возможным без неравнодушных людей — тех, кто и сегодня в Беларуси и тех, кто уехал, но поддерживает других.

Наша история — это история про взаимовыручку и поддержку настоящих беларусов. Друзей, даже не знакомых между собой лично. Они везде: и среди тех, с кем ты работал, и среди соседей по двору, и среди френдов в Фейсбуке, друзей друзей — какую сферу ни копни, там нашлись люди, которые не отвернулись.

И на каждом новом этапе люди предлагают как-то поучаствовать, поддержать. Это очень ценно. Никто не говорит, как им тяжело, как они подставляются под опасность — но говорят «мы бы хотели помочь». Таких беларусов много, и они очень заметно отличаются от тех, кто позиционирует себя властью или «за власть».